- Здравствуйте, добро пожаловать! Располагайтесь!
Очередное серое дорожное полотно приглашает нас пройтись по его выщербленной поверхности/встать на ноги/быть на коне. И мы идем, размышляя над его гостеприимством,ищем мышеловку вокруг сыра. Мириады дорог зовут нас каждый день, и мы следуем их поворотам, петлям, стараясь не оборачиваться на перекрестках. Плата за проход не так велика - наше время, наши доли секунды, затраченные на каждый шаг. Дай глоток очередной дороге, проходя по ней, не дай ей сгинуть, накорми ее частичкой своего времени.
Мы стареем, исчезаем. Дороги живут.
Почему множество событий в мире циклично, из века в век? Люди не учатся на своих ошибках? Или просто "кормят" одни и те же дороги?


Они двигались. И перед ними расстилались необозримые горизонты будущего, невероятные возможности, ответы на все вопросы, заданные когда-либо или только грядущие. Но они просто смотрели в окно маршрутки, считая остановки до приезда на работу.

До содрогания прекрасны. Очень давно меня так ничего не пробирало. Новый альбом удался. Адриан шикарен.

У каждого дома есть свои духи, призраки, фантомы - называйте их как хотите. Вам никогда не казалось странным, что заменив всего лишь одну букву в слове "прозрачные", мы получим слово "призрачные"? Да, такими они были всегда - словно дуновение ветра, дым от сигареты, выкуренной проходящим мимо прохожим, паром из легких крикливого хулигана, залезшего в пустой дом. Призрачные. Кому-то из них жилось вольготно: в своих просторных домах они практически не пересекались с живущими ныне хозяевами - так, по мелочи, потрепать по волосам во сне или поправить неопрятно подвинутую штору, в порыве старомодного перфекционизма. Но так везло не всем. Когда снесли их дома, их постоянные пристанища, жертвы тайны Лейнстер Гарденс более сотни лет пытались найти оправдание живым в своем мире и никак не могли. Здания, содержавшие в себе только фасады - как душа, состоящая только из глаз, зеркал ее. В промежутке толщиной полтора метра метались столько разъяренных, опустошенных, беспомощных духов...даже странно, что ни одному из "охотников за привидениями" не пришло в голову побродить с камерами именно там.
Мисс Джейн знала законы. Ты принадлежишь тому месту, где тебя оставили. Оставили - означает не-забрали. Первое время она пыталась молиться, просить, умолять, искать причины. Потом, как и все, не получив ни помощи, ни ответов, она сумела принять всё как есть. Мисс Джейн пыталась помочь другим, таким же, пришедшим после. Она была первая. В какой-то степени она им даже завидовала - ей в свое время приходилось мириться со всем в одиночестве. Мисс Джейн была здесь хозяйкой гораздо больше лет, чем прожила за свою недолгую жизнь. Она никогда не пыталась стать полтергейстом, никогда не хотела пугать живых или смущать своим незримым пристутствием. Пожалуй, из всех призраков Лейнстер Гарденс она была самым миролюбивым.
Так было до сноса домов. Она терпела . Она терпела сколько могла.
Что будет, если нарушить неизвестно кем написанный непреложный закон, аксиому, которую ты всегда принимал как должное?
Алише Моррис было 19, она была счастлива и влюблена. Джон ехал на соседнем сидении и гладил хвостики ее забавной разноцветной шапки.
- Ты читал "Задверье"?
Он засмеялся.
- Ты забыла, кто эту книгу тебе давал?
Алиша улыбнулась.
- Прости, я задумалась просто. Вот как раз сегодня ее вспоминала. Как думаешь, а возможно такое, что наше метро хранит хотя бы четверть из перечисленных в книжке тайн? Ну, ладно, не четверть, сотую часть хотя бы. Каждый день мы едем по одному и тому же пути, и даже понятия не имеем, что было здесь раньше, кто проезжал здесь до нас, какие секреты вез и куда...
Он обнял ее еще крепче.
- Вот за это я тебя и люблю. Приедем домой и поговорим, хорошо? Я как раз хотел тебе рассказать про то место, которое мы только что проехали. На Лейнстер Гарденс...
Она закашлялась.
- С тобой всё в порядке, эй? - Джон внимательно посмотрел на нее.
- Да, конечно, всё хорошо.
- Так вот, здесь...
Он остановился и еще раз взглянул в ее глаза. Улыбнулся, увидев в них необычный, еще более любопытный блеск чем обычно. "Вот я дурак, никогда не обращал внимания, насколько прекрасны ее голубые глаза. Почему-то я всегда был уверен, что они зеленые." Смущенно отвел глаза, посмотрел на ее руки в своих ладонях и продолжил.
- Здесь, На Лейнстер Гарденс, очень давно...

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Сегодня подумалось вот. Мы зачастую готовы обвинять в своих неудачах многое: перемены погоды, доли секунды, которых нам не хватает, чтобы что-то успеть, черных кошек, даже свою собственную левую ногу. А удачу же воспринимаем как должное, либо как собственные заслуги.

А ты снова не объснил теорему Ферма. И завтра твое - мелкая тень от сегодня. Ты снова на плахе, это не камера, нет, не тюрьма. Ты ищешь счастье в очередной подворотне. Ты снова пытаешься веки себе, словно Вию, поднять. Окно - лишь стекло, только не дверь никуда, вовсе не камни портала. Лбом о стальные ворота - безумно ты хочешь узнать, что отделило тебя от твоего пьедестала. Это не камни и не граница, вовсе не клятвы Богов, просто так вышло, такая судьба и твой рок. Сколько еще на твоем пути жарких, как солнц, очагов. Больше, чем дней, меньше, чем скользких дорог. Больше бездонных рвов, пустынных в углях степей. Слаб, ненадежен сей кров. Страшно?Не бойся, эгей. Помни: охотник ты, точно не жертва, улов. Из-под костра твоего смотрит нераненный змей. Дождь, дай нам свой занавес, дождь! Лей мириады воды на нас, дождь, не смолкай. Только лей! Лей на своих детей, чертей, гордых безмерно гостей. Лей! словно в последний раз, ливень мой, лей, коршун, над миром рей. Через сто тысяч веков снова нам ждать вестей.

В очередной раз сегодня получила неоднозначный вопрос, каким же врачом я являюсь. Вообще, всегда теряюсь, когда мне его задают. Попробуем сформулировать.
По образованию хирург, год работала им, однако не на общем отделении, а на торакальной хирургии (это по грудной клетке специалисты, весьма узкопрофильные). Потом проучилась на эндоскописта, но работаю в онкологии, следовательно, должна ее знать, чтобы правильно сформулировать диагноз для определения тактики дальнейшего лечения пациента. Стало быть, хирург с торакальным уклоном, эндоскопист с онкоуклоном.
Пошли дальше.
Я преподаю в медколледже хирургию, травматологию, онкологию и реанимацию, а значит, должна знать все эти специальности.
Продолжаем.
Я еще работаю массажистом, а поэтому должна знать неврологию и травматологию.
Ну...в общем, понятно наверное, почему я зависаю, да.

Разрывая пространство на пикселей множество,
мы разносим словами его и вопросами,
разбивается мира картина - ничтожество.
Мы попробуем склеить ее папиросами.
Дымом серым, как сном, тебя ночь укрывает.
Дама снова в расклад попадает пиковая.
Ты забыл этот холод, но не забывают
его хмурый Борей и вода родниковая.
А Помпеи твои догорели дотла
и в руины давно превращен Карфаген.
И от Трои остались пески и зола -
так приветствуй ж Эпоху ты Перемен!
Viva, Ave, виват! Превратил жизнь в виварий.
Разбираешь себя, что простить, что распять.
Ты ведь мастер, бесспорно, но не Страдивари.
Твоя новая скрипка не хочет играть.
Струны - ниточки, снял их ты с марионеток.
Всё, игрушки, свободны! Сегодня без рук.
Без метро, переходов и звонких монеток.
До свидания, куклы, я вам больше не друг.
И прощайте, глаза цвета пепла, асфальта.
В дом вошел, хлопнул дверью и бросил ключи.
Локи твой убивает внутри тебя Бальдра.
Молчи.

Давай разыграем очередное пари - кто первым, а кто последним сыграет Харону балладу. Да, Бог его знает, и чёрт его разбери, но, кажется, именно так сейчас нужно. Так надо. Вот это, гляди, пылают на юге костры. Вот это, смотри, на востоке - ружья да стрелы. На западе бьются секиры и топоры. На севере бога весны убивает омела. Давай поиграем, давай проиграем, давай? Тебе наиграет свой вальс черно-белый февраль. Лет десять уехал в депо твой последний трамвай. И где-то на полке потерян Священный Грааль. А утро рисует. И вот уже подоконник раскрашен цветами твоими, твоим персональным гербом. Ты сам себе, всё же, не враг, но навряд ли сторонник. Захочешь вдруг вспомнить - на тумбочке фотоальбом.